Клезфест в Петербурге   

 

 

       официальный сайт фестиваля «Клезфест в Петербурге»
 

ПЕТЕРБУРГ — ПЕТРОГРАД — ЛЕНИНГРАД — ПЕТЕРБУРГ

С конца XIX столетия город, который уже четыре раза менял свое имя, играл значительную роль в еврейской культурной жизни. Сегодняшний выпуск рубрики «Пинтеле» посвящен еврейскому настоящему и (немного) еврейскому прошлому Петербурга. Перед вами интервью с Александром Френкелем, директором Еврейского общинного центра Санкт-Петербурга.

ФОРВЕРТС: Как Вы стали еврейским общественным деятелем?

ФРЕНКЕЛЬ: Начало моей биографии было в значительной степени обычным для ленинградского еврея моего поколения. Ассимилированная еврейская семья, почти без идиша и еврейских традиций, разве что гефилте фиш и цимес на праздники. Не на еврейские, разумеется, а на советские праздники, и на семейные. Я учился в советской школе, интересовался математикой и точными науками. Хотел изучать математику в Ленинградском государственном университете, но в конце 1970-х годов университет был для евреев полностью закрыт. Как и для многих других молодых евреев, это был для меня «момент истины». С одной стороны, горькое разочарование в перспективах собственной научной или какой бы то ни было иной карьеры в СССР, с другой — осознание себя евреем, стремление к знаниям по еврейской истории и культуре.

В 1980-е годы я начал участвовать в нелегальной еврейской деятельности в Ленинграде — читать и распространять еврейский «самиздат», посещать квартирные лекции и пуримшпили. Я отнюдь не был исключением, такая деятельность была довольно типична для моего поколения. Но проявившийся у меня тогда интерес к идишу был для подпольных еврейских активистов Ленинграда необычным. Почему это произошло? В том был «повинен» Шолом-Алейхем. Его избранные произведения в русском переводе входили в официальный советский литературный канон. Я прочитал этот шеститомник почти от корки до корки — и был очарован. Захотелось почитать не через посредство русского перевода, а в оригинале. Я стал искать книги на идише, начал покупать «Советиш геймланд» и пытаться самостоятельно учить язык по публиковавшимся там урокам.

Отчасти мой интерес к идишу был продуктом моего по-юношески наивного стремления к полноценному национальному существованию в СССР. Идиш — пусть лишь на бумаге — был одним из равноправных «языков народов СССР». И в овладении идишем я видел тогда путь «нормализации» своего положения как еврея в советском обществе, попытку стать таким же, как все, как, например, армяне, говорящие по-армянски и читающие свою литературу в оригинале. В тогдашнем еврейском подполье Ленинграда ни у кого таких «бредовых идей» не было. Как не было и вообще каких бы то ни было иллюзий по поводу перспектив развития легальной еврейской жизни в СССР. Все были ориентированы на эмиграцию, большинство «сидело в отказе». Собственно, практически все, кто участвовал тогда в еврейской деятельности, в конце концов уехали из страны.

Но в конце 1980-х годов началась горбачевская перестройка, Советский Союз начал стремительно распадаться. Началась борьба за легализацию еврейской жизни, в которой я активно участвовал. Это было реализацией моих наивных идей, вдруг оказавшихся не такими уж и наивными. Появились и возможности более серьезного изучения идиша, посещения различных семинаров в России и за рубежом. Прошло какое-то время, и я обнаружил себя профессиональным сотрудником еврейской общины, директором организации, которая занимается еврейской просветительской деятельностью, в том числе и в области идиша. Многое изменилось в нашей жизни за прошедшие годы. Мы живем сегодня в том же городе, но в другом обществе и даже в другой стране. Перед еврейской общиной Петербурга стоят сегодня новые, серьезные проблемы — экономические, социальные, демографические. Все непросто в нашей еврейской жизни. Но на лекцию на идише, когда приезжает в Петербург профессор идишской литературы из Нью-Йорка или Оксфорда, сегодня приходит два–три десятка слушателей, большинство из них — существенно моложе меня. Так что когда я сравниваю положение идиша в Петербурге сегодня с тем, что было четверть века назад, когда я начинал изучать язык, то смотрю на ситуацию достаточно оптимистично.

ФОРВЕРТС: Расскажите, пожалуйста, о вашей организации и ее деятельности.

ФРЕНКЕЛЬ: Наша организация называется Еврейский общинный центр Санкт-Петербурга. Если у кого-то из читателей это название вызовет ассоциации с современными американскими общинными центрами из стекла и бетона, то он в значительной степени ошибется. У нас нет ни плавательного бассейна, ни классов для фитнесса. Наш общинный центр — небольшое помещение на первом этаже старинного здания в самом центре исторического Петербурга, недалеко от Невского проспекта. Это место, куда евреи могут прийти, чтобы пообщаться с другими евреями, получить информацию о еврейской жизни, поучаствовать в различных программах. Мы гордимся нашей библиотекой, несомненно — одной из лучших еврейских библиотек в странах бывшего СССР. Каждый вечер проходит у нас какая-нибудь лекция, беседа, кинопросмотр, а по воскресеньям работают детские программы. А вообще это небольшое помещение выступает своего рода «штаб-квартирой», из которой мы организуем различные еврейские программы городского уровня — концерты, выставки, фестивали. Для этого арендуем различные петербургские концертные залы, клубы, дворцы.

Ключевым словом для описания того, что мы пытаемся делать, является слово «культура» — культура в очень «российском» понимании, как литература, музыка, изобразительное искусство, театр, кино. Наше кредо: вернуть еврейскую культуру в «культурную столицу» России, как называют порой Петербург. Задача, что и говорить, нелегкая. От города, где жили и творили Дубнов, Ан-ский, Цинберг, где были основаны первые ежедневные газеты на идише и иврите, где сделал первые шаги к мировой славе Михоэлс, — от этого города не осталось и следа. Фактически с нуля нам приходится «внедрять» еврейскую культуру в устоявшуюся и достаточно консервативную культурную среду сегодняшнего Петербурга. В известном смысле, нам приходится конкурировать с Эрмитажем и Мариинским театром. Такое сравнение может показаться неоправданно амбициозным, но оно свидетельствует о том, что мы должны предъявлять к себе самые высокие требования, если хотим привлечь внимание и завоевать уважение взыскательной петербургской публики — как еврейской, так и нееврейской. Сегодня на организованные нами концерты еврейской музыки приходят люди, привыкшие слушать лучших музыкантов мира, посещать Петербургскую консерваторию или Филармонию на Невском проспекте, — это свидетельство нашей конкурентоспособности. Кстати, порой мы организуем еврейские концерты именно в этих престижных залах…

Я сказал, что от былого еврейского Петербурга ничего не осталось. Это не совсем точно. Остались уникальные еврейские коллекции и собрания в петербургских библиотеках, музеях, архивах. Мы стремимся максимально использовать это наследие — и как основу для академических исследований, и как ресурс для культурной деятельности. Само ощущение того, что мы живем в городе, сыгравшем столь значительную роль в истории еврейской культуры, является мощным мотивирующим фактором для нас.

Например, здесь, в Петербурге, в 1908 году было основано Общество еврейской народной музыки — это объединение еврейских музыкантов просуществовало немногим более десятилетия, но фактически именно оно заложило основы профессиональной еврейской музыки. Мы серьезно занимаемся разработкой наследия Общества еврейской народной музыки. Нами были изданы монография по истории этого общества, а также два тома научных статей «Из истории еврейской музыки в России». Несколько лет назад мы переиздали собрание клезмерских мелодий, составленное выдающимся еврейским фольклористом Зиновием (Зусманом) Кисельгофом и впервые выпущенное Обществом еврейской народной музыки в 1915 году. Благодаря нашему переизданию оно становится частью репертуара сегодняшних клезмеров — и здесь, в России, и далеко за ее пределами. Мы регулярно организуем концерты произведений композиторов — членов Общества еврейской народной музыки. Музыка Мильнера, Энгеля, Ахрона, Саминского вновь возвращается в концертные залы, где звучала почти 100 лет назад.

Идиш и идишская культура занимает центральное место в деятельности Еврейского общинного центра Санкт-Петербурга. И дело тут не только и не столько в моих личных пристрастиях. Дело в искренних поисках аутентичной еврейской культуры — такой еврейской культуры, которую ассимилированные, секулярные, высокообразованные евреи сегодняшнего Петербурга могли воспринимать как свою. При всем многообразии того, что мы называем сегодня еврейской культурой, именно наследие на идише в максимальной степени отвечает потребностям людей, воспитанных на русской культуре, но считающих себя евреями и, как и многие в современном мире, озабоченных поисками своей «идентичности». Эта потребность реально существует. Еврейский общинный центр должен отвечать потребностям общины. Наши программы, связанные с идишем, — ответ на объективный вызов времени.

Кратко перечислю эти программы. У нас работаю курсы идиша для взрослых. Идиш преподается и детям. Через идишскую песню наши преподаватели знакомят детей с еврейскими традициями, еврейскими праздниками, еврейской историей. Работает молодежный фольклорный хор, он называется «Змирос». Существует и молодежный клезмерский ансамбль. Знакомству с идишем и идишской песней посвящены и загородные семейные лагеря, которые мы организуем в дни школьных каникул. И название у нашего лагеря соответствующее — «Клезштетл». Мы регулярно организуем концерты идишской песни и клезмерской музыки. Важное место занимает идиш и в нашей издательской программе. Среди изданных нами книг выделю песенный сборник «Yidishe lider funem repertuar fun Nekhama Lifshits» («Еврейские песни из репертуара Нехамы Лифшицайте» с текстами на идише и в русском переводе) и монографию по истории идишского театра в Петербурге. В наших ближайших планах — песенный сборник из собрания Моисея Береговского.

Ну а самая популярная наша программа — международный семинар и фестиваль традиционной еврейской музыки «Клезфест в Петербурге», который проходит в этом году уже в 10-й раз.

ФОРВЕРТС: Фестиваль «Клезфест в Петербурге» стал сегодня всемирно известным. Как он начинался и почему оказался столь популярен?

ФРЕНКЕЛЬ: «Клезфест» был задуман в середине 1990-х годов как учебная программа для музыкантов из коллективов, появившихся тогда по всему бывшему СССР. В этих коллективах участвовали порой высокопрофессиональные музыканты с консерваторским образованием, но было крайне мало знаний о том, что такое традиционная еврейская музыка, традиционный исполнительский стиль, был крайне ограниченным репертуар. Возникло ощущение: необходимо вернуть традиционную восточноевропейскую еврейскую музыку в страны, где это искусство родилось несколько столетий назад. Вернуть с Запада, где эта исполнительская традиция не прерывалась так радикально, как здесь, и где начиная с 1960-х годов происходит подлинный клезмерский ренессанс. Собственно первый семинар мы провели в 1997 году как попытку скопировать знаменитый нью-йоркский KlezKamp и даже название тогда взяли «KlezKamp в Петербурге». К сожалению, сотрудничество с нью-йоркским KlezKamp’ом в дальнейшем не сложилось и пришлось придумывать новое название. Тогда, в 1998 году, и родилось это столь популярное сегодня слово — «Клезфест». С нашей легкой руки программы с таким названием проводятся сегодня и в Лондоне, и в Киеве, и в Днепропетровске. Когда я открываю «Форвертс» и вижу порой заголовок «Klezfestn in ale ekn velt» («Клезфесты в разных концах света»), то ощущаю — с легкой гордостью, — что изобрел новое слово на идише…

Каждый год в конце июня на питерский «Клезфест» приезжают 50–60 музыкантов — прежде всего, со всех концов бывшего СССР, но также из США, Германии, Австрии, Голландии, Финляндии, Швеции… Для участников из постсоветских стран проходит строгий конкурсный отбор — как правило, заявок в два раза больше, чем мест на программе. Так что мы отбираем действительно лучших — наиболее профессиональных, наиболее творческих, наиболее активно участвующих в жизни своих общин. Для участников «Клезфест» — это неделя непрерывных мастер-классов, лекций, репетиций. И обязательно — занятий идишем. А для петербургских зрителей «Клезфест» — это несколько ярких концертов, уникальная возможность познакомиться с творчеством исполнителей клезмерской музыки со всего мира. За последние годы эти концерты завоевали большую популярность. Переполненные залы, фотокорреспонденты, журналисты из молодежных журналов и радиостанций — это непременные черты сегодняшнего «Клезфеста». А завершается фестиваль по традиции знаменитым «клезмерским пароходом» по рекам и каналам Петербурга. Белые ночи, взметнувшиеся в небо мосты, фрейлехсы и караходы на набережных — таким запоминается «Клезфест» его участникам.

Несомненно, главный «секрет» успеха нашего «Клезфеста» — замечательные преподаватели. В середине 1990-х пригласить серьезных еврейских музыкантов с Запада было нелегко. Необходимо было преодолеть все характерные стереотипы, существующие о России, как о стране, у которой «все еврейское в прошлом». Но постепенно энтузиазм участников и серьезность организаторов «Клезфеста» были оценены. К нам стали приезжать подлинные звезды, подлинные мастера и знатоки еврейского музыкального наследия. В разные годы в «Клезфестах» участвовали Нехама Лифшиц из Тель-Авива, Адриана Купер и Залман Млотек из Нью-Йорка, Шура Липовски из Амстердама, Мерлин Шеперд из Лондона. Вот уже три года подряд к нам приезжают Майкл Альперт и Лорин Скламберг из Нью-Йорка, Кристиан Давид из Берлина. Свои звезды зажглись и в нашей части света: имена певца и композитора Ефима Черного из Кишинева, скрипача Стаса Райко (бывшего харьковчанина, а ныне жителя Гамбурга), московского автора-исполнителя Псоя Короленко завоевывают сегодня популярность в «большом клезмерском мире».

Вообще, «Клезфест в Петербурге» постепенно эволюционирует в международный клезмерский форум, где встречаются музыканты из разных стран — встречаются, чтобы общаться, обмениваться опытом, инициировать совместные проекты и, разумеется, вместе музицировать.

Еще один важный фундамент успеха «Клезфеста» — заинтересованное отношение спонсоров. Первым спонсором, поверившим безумной инициативе небольшой группы петербургских энтузиастов 10 лет назад, стал нью-йоркский Фонд развития еврейских общин России и Украины и его бессменный директор Мартин Хорвиц — сам большой энтузиаст идиша и идишской музыки. Все эти годы проведение «Клезфеста» поддерживали и основные спонсоры Еврейского общинного центра Санкт-Петербурга — «Джойнт» и Еврейская федерация Кливленда. В этом году к финансированию «Клезфеста» подключился еще один американский фонд — Avi Chai.

ФОРВЕРТС: Какие проекты и программы имеют, по вашему мнению, хорошие перспективы на будущее?

ФРЕНКЕЛЬ: Я, как, вероятно, и большинство активистов идишской культуры во всем мире, руководствуюсь принципом: делай, что должно, и пусть будет, что будет. Я отдаю себе отчет и в ограниченности наших достижений, и в неопределенности перспектив. Я прекрасно понимаю, что многое в том «идишском возрождении», участниками и творцами которого мы являемся, достаточно поверхностно. На организованные нами концерты идишской песни приходят тысячи зрителей, но подавляющее большинство из них не понимает текстов песен. Да и у множества исполнителей знание языка, увы, оставляет желать лучшего. Людей, серьезно интересующихся идишем и литературой на нем, разумеется, много-много меньше, чем зрителей на клезмерских концертах. Крайне не хватает квалифицированных преподавателей языка, специалистов по наследию евреев Восточной Европы. Не хватает и серьезной институциональной поддержки усилиям по развитию идишской культуры в бывшем СССР. Это явно не главный приоритет для крупных международных еврейских организаций, спонсирующих развитие еврейских общин в нашей части света. Все это так. И тем не менее, идишская культура обладает большой притягательной силой, почти магической... В ней заложен большой и далеко не до конца реализованный потенциал для всех тех усилий, которые связаны с понятиями «еврейская преемственность» или «еврейское будущее». И когда я вижу, как дети из нашей фольклорной студии соревнуются в том, кто больше идишских песен знает, или как дети поют на идише в автобусе, возвращающемся из «Клезштетла», то ощущаю, что наши усилия не напрасны.

Опубликовано на идише в газете «Форвертс» (Нью-Йорк) от 30 июня 2006 года