HOME |
RUSSIAN |
|
Klezfest St. Petersburg official site |
|
|
Клезмеры ударились в шансонКира ВЕРНИКОВА, Санкт-ПетербургВ Петербурге завершился IV Международный «Клезфест». Клезмеры и певцы разных возрастов приехали из городов СНГ, преподаватели собрались из США, Великобритании, Украины и Петербурга. Клезмеры — еврейские традиционные музыканты, которые из поколения в поколение передавали инструменты, мелодии и приемы игры. Клезмеры обслуживали свадьбы и похороны, об их музыке мы знаем больше по литературе (даже у Чехова клезмерские оркестрики играют в «Скрипке Ротшильда» и «Вишневом саде»), меньше — по бедным этнографическим публикациям. Она такой же опознавательный знак европейского еврейства, как язык идиш. Понятно, что теперь это не только искусство для искусства, но и жизнь после смерти, В Израиле фестиваль клезмеров устраивают в Цфате — городе, расположенном высоко в горах, два квартала которого живут совершенно по-разному, но одинаково нереально. В одном — художники. В другом — религиозные семьи, словно не заметившие, как XX век прошел. На призрачном клезмерском искусстве они сходятся во вкусах. На петербургском концерте о вкусе поначалу нужно было забыть. Выходили певицы из Запорожья, Кишинева или Казани и кто громче, кто тише в лучших традициях советской эстрады голосили песни на идиш. Их сменяли бородатые молодые люди и дети. Пожилой ветеран исполнил идишское танго про войну. Какие-то сестры подражали сестрам Берри. Еще играли на инструментах: скрипках, кларнетах, контрабасе и тубе. Музыканты были одеты в жилетки и кепки, чтобы было как в фильмах по Бабелю. Играли чем более раскованно, тем ближе к интернациональному звуковому жаргону ресторанов. За редкими исключениями все это было концертом не особенно-то и художественной самодеятельности. Правда, публика уж очень аплодировала. На третьем часу концерта на сцену вышел Мерлин Шеферд, кларнетист из Великобритании. Сначала, нагнав толпу скрипок и кларнетов, высоко подпрыгивая, тряся серебряными серьгами, отчаянно жестикулируя, соблазняя и угрожая, он заставил играть импровизированный оркестр. Звучало хоть и кривовато, но по-настоящему: вместо ресторанной удали откуда-то вдруг появился живой фольклорный драйв. Потом заиграл сам. Кларнет выписывал немыслимый орнамент, в завитки мелодии вплетая то слезные всхлипы, то ухмылки и смешки. Импровизация его была волшебно переменчивой и казалась бесконечной. Если музыкант — небожитель, все равно, что служит ему материалом, и в данном случае искусство Шеферда — то, что оправдывает весь клезмерский бум. То же можно сказать о закрывавшей концерт американке Адрианы Купер — о ее тембре, странно вибрирующем оттенками bel canto, или истовой пения-заклинания, об отточенности каждой интонации. При любой попытке вынести контекст за скобки становится понятна разница между модным этно и современным клезмерством. Всплеск интереса к традиционной музыке произошел от любопытства — от жадного поиска экзотики и еще не опробованного языка. Кельтские песни или средневековые испанские танцы реконструируют профессионалы и эстеты. С еврейской музыкой все не так: ее слушают, пытаясь распознать в этих звуках себя и себя же уверить, что за словом «еврей» стоит не только антисемитизм. Любой такой концерт, хорош он или ужасен, — это памятник Катастрофе: традиционная культура, как известно, не существует без традиционной среды. И беда не в том, что еврейские местечки и кварталы исчезли, а в том, что они были уничтожены. Вероятно, если бы все было иначе и вековые традиции тихо и цивилизованно сошли бы на нет, их не возрождали бы сегодня так настойчиво, страстно и неразборчиво. Опубликовано в газете «Коммерсантъ» от 8 июля 2000 года |
